время это не лечит
стихи что в темуделиться с ближним учили с детства,
но вот беда:
размеры сердца с числом просящих
не совпадают иногда.
все эти люди с тебя канаты,
а ты им – «здравствуйте».
и хоть бы кто-то стал твоим личным
лечебным пластырем.
всем что-то надо и очень срочно,
всем дай совет.
табличка. надпись: «живая очередь.
ответов - нет».
я так устала от всех «не правильно»,
«не хорошо» и от норм морали.
и, если вы прям такие знающие –
лечитесь сами.
***
И она просыпается среди ночи, внезапно осознавая, что все.
Весна.
Эта бренная оболочка ей сотую жизнь – тесна.
Обездвижив и обманув все природу сна –
Она собой хороша весьма.
Вот-вот засияет восход – красивейшая тесьма,
И она ревет ей в трубку:
- Детка, я так устала, я так слаба.
Для чего все это? Я хрупкая, как слюда.
И в сердце что-то ломается, злится, - да,
Лучше бы он вообще не смел приходить сюда,
Топтать меня, не оставив тут и следа.
Она молча слушает, все же пытаясь разубедить:
- Детка, главное, тот огонь, что горит у тебя груди.
Остальное – все впереди.
Ну чего ты ревешь?
Давай уже, заходи.
***
Плакать от нежности
над
не-любимым,
над посторонним, в сущности,
именем,
над нецелованным мною
ртом,
плакать, глотая, давя
стон,
не на погляд,
не напоказ,
над взглядом невстреченным
чёрных
глаз,
над необъятьем чужих
рук,
неотвратимостью
смертных
мук.
***
Пусть под кожу заползает страх и остается ночевать
Свернувшись клубком.
А потом среди ночи по ребрам,чуть дернешься,так он
Тебя кипятком.
А с другой стороны даже радует,что пустота от него
Опрометью,бегом.
И лежишь в какой-то непонятной коме,думаешь,а не с
Простреленным ли ты виском.
Пусть там кто-то названивает,курит по две в минуту
Без перерыва,
Пульс нужно стараться сделать ровнее,а голос тише,
Главное без надрыва.
А самое невыносимое,что вокруг все по-старому хотя
В глубине-то взрывы.
И хотелось бы разбить стекла,но рамы в крови-это
Отнюдь не красиво.
Пусть время вот так смолой в горле,главное на пролеты
Не зариться.
Не трогать обои на стыке и без того нещадно содранные
Его пальцами.
Не подходить к двери,не писать после этого завещаний,
Не договариваться.
И так все глаза выцвели как-будто афиши в августе,им
Уже некуда стариться.
***
полюбуйся, мать, как тебя накрывает медь,
вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть;
приходилось тебе когда-нибудь так неметь,
так не спать, не верить, взглянуть не сметь
на кого-нибудь?
глянь-ка, волчья сыть, ты едва ли жива на треть,
ты распорота, словно сеть, вся за нитью нить;
приходилось тебе о ком-нибудь так гореть,
по кому-то гнить?
ну какая суть, ну какая божия благодать?
ты свинцовая гладь, висишь на хребте, как плеть;
был ли кто-нибудь, кем хотелось так обладать
или отболеть?
***
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.
Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.
Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.
Борис Пастернак.
***
разрази меня гром, если я расскажу о том,
как когда-то я билась бабочкой о стекло,
глушила ром.
как когда-то холод внутри обживал гнездо,
и душили вагоны мчащихся поездов
словно в горле ком.
словно под окном
никогда не цвела сирень, не врывался май
в бесконечность туманов глаз, покорённый рай.
счастье было горькое как миндаль.
счастье умещалось в тебе одном.
потом
мне осталась одна печаль.
мы же переживём?
не срывается голос на каждом “прости”.
я несу тебе вечность в горсти.
забываюсь тревожным сном
полшестого утра.
впусти.
я тебе расскажу о том
что люблю тебя.
***
С.А. Есенин
Слушай, поганое сердце,
Сердце собачье мое.
Я на тебя, как на вора,
Спрятал в руках лезвие.
Рано ли, поздно всажу я
В ребра холодную сталь.
Нет, не могу я стремиться
В вечную сгнившую даль.
Пусть поглупее болтают,
Что их загрызла мета;
Если и есть что на свете —
Это одна пустота.
3 июля 1916
***
Или вот, например, ромашка - венчик беленький вкруг желтка:
сколько раз ты её ни спрашивай, до последнего лепестка,
не сумеет - куда ей, глупенькой - рассказать, хоть в общих чертах,
отчего так мелко и скупо светит солнце тебе с утра,
на тетрадь проливается кляксой желтоватый несладкий чай;
даже кошка, старая плакса, научилась в углу молчать
и не лезет давно на руки - разве ляжет порой на грудь,
и такая скука
смертельная -
не вздохнуть.
но вот беда:
размеры сердца с числом просящих
не совпадают иногда.
все эти люди с тебя канаты,
а ты им – «здравствуйте».
и хоть бы кто-то стал твоим личным
лечебным пластырем.
всем что-то надо и очень срочно,
всем дай совет.
табличка. надпись: «живая очередь.
ответов - нет».
я так устала от всех «не правильно»,
«не хорошо» и от норм морали.
и, если вы прям такие знающие –
лечитесь сами.
***
И она просыпается среди ночи, внезапно осознавая, что все.
Весна.
Эта бренная оболочка ей сотую жизнь – тесна.
Обездвижив и обманув все природу сна –
Она собой хороша весьма.
Вот-вот засияет восход – красивейшая тесьма,
И она ревет ей в трубку:
- Детка, я так устала, я так слаба.
Для чего все это? Я хрупкая, как слюда.
И в сердце что-то ломается, злится, - да,
Лучше бы он вообще не смел приходить сюда,
Топтать меня, не оставив тут и следа.
Она молча слушает, все же пытаясь разубедить:
- Детка, главное, тот огонь, что горит у тебя груди.
Остальное – все впереди.
Ну чего ты ревешь?
Давай уже, заходи.
***
Плакать от нежности
над
не-любимым,
над посторонним, в сущности,
именем,
над нецелованным мною
ртом,
плакать, глотая, давя
стон,
не на погляд,
не напоказ,
над взглядом невстреченным
чёрных
глаз,
над необъятьем чужих
рук,
неотвратимостью
смертных
мук.
***
Пусть под кожу заползает страх и остается ночевать
Свернувшись клубком.
А потом среди ночи по ребрам,чуть дернешься,так он
Тебя кипятком.
А с другой стороны даже радует,что пустота от него
Опрометью,бегом.
И лежишь в какой-то непонятной коме,думаешь,а не с
Простреленным ли ты виском.
Пусть там кто-то названивает,курит по две в минуту
Без перерыва,
Пульс нужно стараться сделать ровнее,а голос тише,
Главное без надрыва.
А самое невыносимое,что вокруг все по-старому хотя
В глубине-то взрывы.
И хотелось бы разбить стекла,но рамы в крови-это
Отнюдь не красиво.
Пусть время вот так смолой в горле,главное на пролеты
Не зариться.
Не трогать обои на стыке и без того нещадно содранные
Его пальцами.
Не подходить к двери,не писать после этого завещаний,
Не договариваться.
И так все глаза выцвели как-будто афиши в августе,им
Уже некуда стариться.
***
полюбуйся, мать, как тебя накрывает медь,
вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть;
приходилось тебе когда-нибудь так неметь,
так не спать, не верить, взглянуть не сметь
на кого-нибудь?
глянь-ка, волчья сыть, ты едва ли жива на треть,
ты распорота, словно сеть, вся за нитью нить;
приходилось тебе о ком-нибудь так гореть,
по кому-то гнить?
ну какая суть, ну какая божия благодать?
ты свинцовая гладь, висишь на хребте, как плеть;
был ли кто-нибудь, кем хотелось так обладать
или отболеть?
***
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.
Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.
Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.
Борис Пастернак.
***
разрази меня гром, если я расскажу о том,
как когда-то я билась бабочкой о стекло,
глушила ром.
как когда-то холод внутри обживал гнездо,
и душили вагоны мчащихся поездов
словно в горле ком.
словно под окном
никогда не цвела сирень, не врывался май
в бесконечность туманов глаз, покорённый рай.
счастье было горькое как миндаль.
счастье умещалось в тебе одном.
потом
мне осталась одна печаль.
мы же переживём?
не срывается голос на каждом “прости”.
я несу тебе вечность в горсти.
забываюсь тревожным сном
полшестого утра.
впусти.
я тебе расскажу о том
что люблю тебя.
***
С.А. Есенин
Слушай, поганое сердце,
Сердце собачье мое.
Я на тебя, как на вора,
Спрятал в руках лезвие.
Рано ли, поздно всажу я
В ребра холодную сталь.
Нет, не могу я стремиться
В вечную сгнившую даль.
Пусть поглупее болтают,
Что их загрызла мета;
Если и есть что на свете —
Это одна пустота.
3 июля 1916
***
Или вот, например, ромашка - венчик беленький вкруг желтка:
сколько раз ты её ни спрашивай, до последнего лепестка,
не сумеет - куда ей, глупенькой - рассказать, хоть в общих чертах,
отчего так мелко и скупо светит солнце тебе с утра,
на тетрадь проливается кляксой желтоватый несладкий чай;
даже кошка, старая плакса, научилась в углу молчать
и не лезет давно на руки - разве ляжет порой на грудь,
и такая скука
смертельная -
не вздохнуть.